Пушкинский турнир

 Вспоминаю, как все это начиналось.

Последний год ХХ века. В стране — перестройка: хаос, безденежье, бескормица, гуманитарная помощь, надежды… И на этом фоне — двухсотлетний юбилей А.С. Пушкина. Событие культурной жизни несомненное, отмечаемое всей рассыпающейся страной.

К тому времени я как будто уже разучился волноваться, истратив все эмоции вхолостую: нервные разговоры в редакциях (выходила моя книга), тягостные беседы в коридорах закрывающейся киностудии… Но, когда моя жена Н.В. Мозженко, перейдя на работу в гимназию № 528, настойчиво предложила возглавить жюри Пушкинского турнира, подготовленного в свое время школой № 80 с одобрения Института мировой литературы АН, я заволновался. Повеяло романтикой, укладом, всплыло, что Пушкин — «имя веселое»… Помнится, облачился я в костюм, повязал даже галстук, чего всегда не любил. Еще помню, что волнение нарастало, когда, придя в школу, увидел наряженных в театральные костюмы девушек и молодых людей, почувствовал какое-то полузабытое ощущение праздника, как в Большом театре накануне премьеры.

Зал наполнился шумными болельщиками, где-то пробовались музыкальные фразы, возле рояля очаровательного концертмейстера И.П. Кривицкой устанавливали микрофоны… И вот наступила тишина, и, как по Пушкину («Египетские ночи»), «музыка стихла, зал замер, импровизация началась». Появилась ведущая, торжественно произнесла: «Начинаем Пушкинский турнир!». Команды по очереди стали показывать придуманное ими в номинациях «Приветствие», «Оригинальное прочтение», «Положенные на собственную музыку стихи», «Инсценировки пушкинских текстов», «Дуэль пушкинских строк».

После каждого номера жюри, состоящее из учителей, приглашенных любителей русской словесности, писателей и поэтов, старшеклассников, объявляло количество баллов и давало комментарии. Для меня это было мукой. Хотелось всем поставить высшую оценку. Впечатление, которое производили на меня выступавшие, не укладывалось в систему отметок. Даже если что-то не очень у ребят получалось, необыкновенность вершившегося все равно была необычайно интересной.

Мои коллеги по жюри тоже часто отвлекались: фотографировали, аплодировали, утешали малышей, забывших вдруг текст… Приходилось употреблять тогда «административный ресурс», чтобы быстро ставить оценки, быстро подводить общий счет, быстро, но убедительно комментировать, объяснять, почему у одних — «4», а у других — «5».

А когда все завершалось, становилось грустно, что праздник закончился. Потом обычно за столом читального зала происходило обсуждение, и это было интересно и полезно. Ну а затем следовал чай и торт к нему.

Я, чувствуя эмоциональную усталость, не удовлетворенный тем обстоятельством, что есть проигравшие, говорил себе и Нине Витальевне: мол, больше председательствовать не стану, но… Проходил год, и снова начиналась подготовка, и новые ученики репетировали Пушкинский бал, и снова я завязывал строгий галстук…    (Опубликовано в «Юбилейном альманахе», № 1)